Родители ее умерли от тифа в гражданскую войну в одну ночь. Ольге тогда было четырнадцать от роду, и она осталась одна, без родных и без помощи, в маленьком поселке при железнодорожной станции, где отец ее работал составителем поездов. После того как отца и мать помогли похоронить соседи и знакомые, девочка жила еще несколько дней в пустой, выморочной квартире из кухни и комнаты. Ольга вымыла полы в кухне и комнате, прибралась и села на табурет, не зная, что ей делать дальше и как теперь жить. Соседка-бабушка принесла девочке кулеш в чашке, чтобы сирота, бывшая худой и не по летам маленького роста, поела что-нибудь, и Ольга скушала все без остатка. А когда бабушка ушла, Оля начала стирать белье: рубашку матери и подштанники отца, что от них сохранилось из белья и верхней одежды. Вечером Ольга легла спать на койку, где спали всегда отец с матерью, когда они были живые и больные. Наутро она встала, умылась, прибрала постель, подмела комнату и сказала: "Опять надо жить!" -- так часто говорила ее мать. Затем Ольга пошла в кухню и стала там хлопотать, точно она, подобно умершей матери, стряпала обед; стряпать было нечего, не было никаких продуктов, но Ольга все же поставила пустой горшок на загнетку печки, взяла чаплю, оперлась на нее и, вздохнув, пригорюнилась около печи, как делала мать. Потом она перетерла и составила в ящик стола всю посуду, посмотрела на часы, подтянула гирю к циферблату и подумала: "Не то отец вовремя придет с дежурства, не то запоздает? Если будет формироваться маршрут, то опоздает" -- так обычно думала мать Ольги, называя своего мужа отцом. Теперь девочка-сирота тоже думала и поступала подобно матери, и ей от этого было легче жить одной. Она знала, что ей четырнадцать лет и ее зовут Ольгой, но, когда она делала вместо матери все дела по хозяйству, когда она повторяла ее слова, вздыхала от нужды и тихо томилась на кухне, девочка воображала себе, что мать ее еще жива в ней немного, она чувствовала ее вместе с собою. Her parents died of typhus in the civil war in one night. Olga was then fourteen years old, and she was left alone, without family and without help, in a small village at the railway station, where her father worked as a shunter. After the father and mother helped bury the neighbors and acquaintances, the girl lived for several days in an empty, unclaimed apartment from the kitchen and bathroom. Olga washed the floors in the kitchen and the room tidied up and sat down on a stool, not knowing what to do next and how to live now. Neighbor-grandmother brought the girl gruel in a bowl, to the fatherless, a former skinny and her years of small stature, ate something, and Olga ate everything without a trace. And when my grandmother was gone, Olga began to wash clothes: a shirt and underpants mother's father that kept them from underwear and outerwear. In the evening, Olga went to sleep on the bed where they slept always father and mother when they were alive and sick. The next morning she got up, washed, cleaned up the bed, swept the room and said: & quot; Again we must live! & Quot; - So often she told her mother. Then Olga went into the kitchen and there was the fuss, as if she, like a dead mother cooked dinner; cook was nothing, there was no food, but Olga nevertheless put an empty pot on the stove Zagnetko, took Chapple, leaned on her and, with a sigh, become sad near the stove as her mother did. Then it becomes frayed and was in a drawer all the dishes, looked at his watch, pulled to the face of the weight and I thought: & quot; It's not that my father would come in time to watch, not be late? If the route will be formed, the late & quot; - So commonly I thought Olga's mother, calling her husband's father. Now the orphan girl, too, to think and act like a mother, and she from it was easier to live alone. She knew that she was fourteen years old and her name is Olga, but when she did, instead of the mother all the things around the house when she repeated her words, sighed from want and quietly languished in the kitchen, the girl imagines that her mother is still alive in it bit, she felt it with him. | |
