Сейчас, когда я пишу это, Вы спите. Боже, до чего я умиляюсь всеми земными приметами в Вас! Усталостью (тигрино-откровенными зевками), зябкостью («не знаю почему — зубы стучат» — у подъезда,— я же знаю: потому что три часа бродил со мной по пустым улицам города и не менее пустынным проспектам моих мыслей. Без единой чашечки «обычного кофе» для тела и без единой улыбки — для души.).
До чего Вы меня умиляете внезапной, еженощной (но непременной) прожорливостью и...
— Но Вы из меня делаете какое-то животное! Не знаю. Люблю таким.
И еще — меня сейчас осенило. Вы добры: Вам часто жаль того, что необязательно случается с Вами. И еще в Вас есть болевая возбудимость: Вам часто больно и необязательно от чего-то физического. (У меня болит. Что у меня болит? Палец? Нет. Голова? Нет. Зубы? Нет. Тело не болит. Вот что: душа.)
Мой родной мальчик, беру в обе ладони Вашу дорогую головочку — как странно чувствовать вечность черепа через временность волос, вечность горы через временность травы... Теперь слушайте, это настоящая жизнь. Вы спите, я вхожу. Сажусь на край этой огромной кровати — русла реки нашего сна, этой огромной реки сновидений, замечаю свешивающуюся руку, завладеваю ею (такой не мой глагол), несу ее (такое мое действие!) к губам... Вы приоткрываете глаза.
Я Вам рассказываю — всякие нелепости, вы смеетесь, я смеюсь, смеёмся. Ничего любовного: ночь наша, что хотим, то и делаем. И счастливая — такая счастливая, что не влюблена — что могу говорить — что не надо целоваться — из чистейшей благодарности: я Вас целую.
Вы прелестно целуете (уничтожьте мои письма!) — так человечно. В этом больше всего ощущается Ваша душа.
С вами не смутно (тяжелой смутой), ничего муторного. Мы не в неведомой стране. Хорошо, очень хорошо, еще лучше, сверх-сил хорошо... Оставаясь при этом собой. Это не зло-деяние, а добро-чувствие и раньше всего: добродушие. Да, Вы добродушны. Вы не враг, не сопреступник. Товарищ. Тьмы Вы сюда не вносите. Только темноты.
Как я бы хотела, как я бы хотела — ведь это нежнейшее, что есть! — Вашего засыпания, какой-нибудь недоконченной фразы, вязнущей во сне, всей предсонной нежности с Вами. Чтобы лучше любить. Ибо тогда души безоружнее и значит более достойны любви.
(«Предсонье..... разоруженье душ»...).
Милый друг, я только в самом начале любви к Вам — еще ничего не было (всё будет!) Я только учусь. Вслушиваюсь!
Я бы хотела многих Ваших слов, никогда не скажу каких. Чувство: ничего не опережать, заострить внимание (напряжение ума), замереть, чтоб услышать Вашу жизнь (рожденье?). Вся любовь — огромное ухо (меня подмывает сказать: слух — рыб) и как раз поэтому она слепа: ничего не видеть (не знать), чтобы все слышать (понимать). («Бабушка, бабушка, отчего у Вас такие длинные уши? — Чтобы лучше слышать тебя, дочка». О, какие у любви длинные, предлинные уши!)
Уши в сторону — из этого может вырасти подлинно огромное, но все можно повернуть самовольно, исказить. Посему давайте замрем.
Придет час, когда мне будет не до смеха — ах, знаю! — но это еще не скоро, и ни от чего в мире, включая Вас,— ни от Вас самих не зависит отдалить или приблизить его.
Это — будет еще одной ступенью бесконечной лестницы: ночи.
Дружочек, загодя предупреждаю: не обманывайтесь внешними признаками: руки и губы нетерпеливы, это — дети, им нужно давать волю (чтобы не мешали!), но не они (губы и руки) играют главную роль: выигрывают. Это будет только переход к.
Спокойной ночи. Прочтите это письмо на ночь, и тут же — выпадающим от сна карандашом — несколько слов мне, не думая.
Сегодня вечером в кафэ мне на секунду было очень больно. Вы невинны, это я безмерна, Вам этого не нужно знать.
Спите. Не хочу ввинчиваться в Вас как штопор, ничего не хочу преодолевать, ничего не хочу хотеть. Если всё это — замысел, а не случайность, не будет ни Вашей воли, ни моей, вообще — не будет, не должно будет быть — ни Вас, ни меня. Иначе — ни складу, ни ладу. «Милых мужчин» — сотни, «милых дам» — тысячи. Now, as I write this, you are sleeping. God, how I was moved by all earthly trappings you! Fatigue (Tigrinya-frank yawns), chill ( "I do not know why - teeth chattering" - at the door - I also know: because three o'clock walked with me through the empty streets of the city and not less deserted avenues of my thoughts without a single cup. " regular coffee "for the body and without a smile - for the soul)..
Until then you touches me sudden, nightly (but indispensable) voracity and ...
- But you are of me doing some kind of animal! I do not know. I love this.
And yet - it dawned on me now. You are good: You often pity that necessarily happens to you. And still you have a painful anxiety: You often painful and not necessarily from something physical. (It hurts me What hurts Finger No Head No Teeth No body does not hurt That's what:.?.?.?.. Soul.)
My dear boy, taking in both hands your way golovochku - how strange to feel eternity skull hair through time, eternity mountains through temporary grass ... Now, listen, this is real life. You sleep, I go. I sit on the edge of the huge bed - the bed our sleep River, this huge river of dreams, I notice hung hand seizes it (this is not my verb), carry it (this action of mine!) To her lips ... you opens your eyes.
I tell you - all sorts of absurdities, you laugh, I laugh, laugh. Nothing of love: our night, we want something and do. And happy - so happy that it is not love - I can say - that it is not necessary to kiss - from pure gratitude I kiss you.
You charming kiss (Destroy my letters!) - So human. This is most felt your soul.
Since you are not vague (severe turmoil), nothing dreary. We are not in an unknown country. Good, very good, even better, super-strength fine ... while remaining themselves. It is not evil, act as good-feel and first of all: good-natured. Yes, you are good-natured. You are not an enemy, not soprestupnik. Comrade. Darkness here you do not make. Only darkness.
How I would like, as I would like - it's tender, that is! - Your sleeping, some unfinished phrases vyaznuschey in a dream, all predsonnoy tenderness with you. To get a better love. For then the soul unarmed and therefore more worthy of love.
( "Predsone disarmament shower ....." ...).
Dear friend, I'm just at the beginning of love for you - nothing was (still is!) I'm just learning. I listen!
I would like many of your words, never say no. The feeling: nothing ahead of, focus (mental stress), to stand still, to hear your life (born?). All love - great ear (I was tempted to say: the ear - fish) and it just so blind not to see anything (do not know) to hear everything (to understand). ( "Grandma, Grandma, why do you have such long ears -, daughter To better hear you." Oh, what love has long predlinnye ears!)
Ears to the side - this can grow truly huge, but you can turn willfully distort. Therefore, let us stand still.
There will come an hour, when I'm not laughing - oh, I know! - But it's still a long way, or anything in the world, including you - either from you or not depends alienate bring it themselves.
This - will be another endless stairs: the night.
Dearie, advance warning: Do not be fooled by the outward signs: the hands and lips are impatient, it's - the children, they need to give free rein (to not interfere!), But they (the lips and hands) play a major role: win. It will only go to.
Good night. Read this letter at night, and then - from the drop-down sleep pencil - a few words to me, without thinking.
Tonight, in a cafe on the second I was very sick. You are innocent, I immeasurable, you do not need to know.
Sleep. I do not want you to be screwed like a corkscrew, I want nothing to overcome, nothing to want to want. If all of this - the idea, and not an accident, there will be neither your faith nor my general - will not, will not have to be - neither you nor me. Otherwise - no warehouse, no harmony. "Pretty Little Men" - hundreds, "lovely ladies" - thousands. | |
