Как я люблю любить...
А Вы когда-нибудь забываете, когда любите что любите? Я - никогда. Это как зубная боль, только наоборот- наоборотная зубная боль. Только там ноет, а здесь и слова нет.
Какие они дикие дураки. Те, кто не любят сами не любят, будто дело в том чтоб тебя любили. Я не говорю, конечно, но встаёшь как в стену. Но Вы знаете, нет такой стены, которой бы я не пробила.
А Вы замечаете, как все они, даже самые целующие, даже самые, как будто любящие, так боятся сказать это слово? Как они его никогда не говорят? Мне один объяснял, что это грубо отстало, что зачем слова, когда есть дела, то есть поцелуи и так далее. А я ему: "Нет. Дело ещё ничего не доказывает. А слово-всё!"
Мне ведь только этого от человека и нужно. "Люблю" и больше ничего. Пусть потом как угодно не любит, что угодно делает, я делам не поверю. Потому что слово было. Я только этим словом и кормилась. Оттого так и отощала.
А какие они скупые, расчётливые, опасливые. Мне всегда хочется сказать: "Ты только скажи. Я проверять не буду". Но не говорят, потому что думают, что это жениться, связаться, не развязаться. "Если я первым скажу, то никогда уже первым не смогу уйти". А они и вторым не говорят, никоторым. Будто со мной можно не первым уйти. Я в жизни никогда не уходила первой. И сколько в жизни мне ещё Бог отпустит, первой не уйду. Я просто не могу. Я все делаю чтоб другой ушёл. Потому что мне первой уйти - легче перейти через собственный труп.
Какое страшное слово. Совсем мёртвое. Поняла. Это тот мёртвый, которого никто никогда не любил. Но вы знаете, для меня и такого мёртвого нет.
Я и внутри себя никогда не уходила первой. Никогда первой не переставала любить. Всегда до самой последней возможности. До самой последней капельки. Как когда в детстве пьёшь и уж жарко от пустого стакана, а ты все тянешь, тянешь, тянешь. И только собственный пар.
Вы будете смеяться, я расскажу вам одну короткую историю, в одном турне. Неважно кто, совсем молодой, и я безумно в него влюбилась. Он все вечера садился в первый ряд, и бедно одетый, не по деньгам садился. А по глазам. На третий вечер так на меня смотрел, что либо глаза выскочат, либо сам вскочит на сцену.Говорю, двигаюсь, а сама всё кошусь "Ну что? Ещё сидит". Только это нужно понять, это не был обычный мужской влюблённый, едящий взгляд. Он был почти мальчик. Это был пьющий взгляд. Он глядел как заворожённый. Точно я его каждым словом, как на нитке, как на нитке, как на канате притягивала. Это чувство должны знать русалки. А ещё скрипачи, вернее смычки и реки, и пожары. Что вот, вот вскочит в меня как в костёр. Я просто не знаю как доиграла. У меня всё время было такое чувство что в него, в эти глаза, оступлюсь. И когда я с ним за кулисами, за этими несчастными кулисами, поцеловалась, знаю что это ужасная пошлость, у меня не было ни одного чувства. Кроме одного. "Спасена". Это длилось страшно коротко, говорить нам было не о чем.Вначале я все говорила, говорила, говорила, а потом замолчала, потому что нельзя чтобы в ответ на мои слова только глаза, поцелуи.
И вот лежу я утром, до утром. Ещё сплю, уже не сплю. И все время себе что-то повторяю. Губами, словами. Вслушалась, и знаете что это было? "Ещё понравься. Ещё чуточку, минуточку понравься". Только вы не думайте, я не его, спящего, просила. Мы жили в разных местах и вообще... Я воздух просила. Может быть Бога просила. Ещё немножко вытянуть. Вытянула. Он не смог, я смогла. И никогда не узнал. И строгий отец, генерал в Москве, который не знает, что я играю. Я как будто бы у подруги, а то вдруг вслед поедет..
И никогда не забуду, вот это не наврала. Потому что любовь любовью, а справедливость справедливостью. Он не виноват, что он мне больше не нравится. Это не вина, а беда. Не его вина, а моя беда. Все равно, что разбить сервис и злиться, что не железный. As I love to love ...
Do you ever forget when you love that you love? I never. It's like a toothache, only naoborot- naoborotnaya toothache. Only there whining, and here and there a word.
What fools they are wild. Those who do not like do not like, if the point is to love you. I am not saying, of course, but you get up in the wall. But you know, there is a wall, which I had not broken through.
Did you notice how they all, even the kissing, even ones like love, so afraid to say that word? As they did never speak? I explained to one that is grossly lagging behind that why words when there is the case, then there are kisses and so on. And I told him: "No matter does not prove anything yet A word-everything..!"
I in fact only by this person and need. "Love," and nothing more. Let then somehow does not like to do anything I do not believe it matters. Because the word was. I have just this word and feed. Because so emaciated.
And what are they meager, prudent, cautious. I always want to say, "You just tell me I'm not going to check.". But they do not talk because they think that this is to get married, to contact, do not come loose. "If I'm the first to tell you, you will never have the first will not be able to leave." And they do not speak a second, nikotorym. As if you can not be the first to come with me. I never in my life did not go first. And how much more in my life I let God, the first will not go. I just can not. I do everything that other left. Because I'm the first to go - it is easier to go through his own corpse.
What a terrible word. Very dead. Understood. This is the dead, whom no one has ever loved. But you know, for me and this is not dead.
I within you never left first. I never stopped loving first. Always to the latest features. Until the very last drop. As a child when you drink and too hot in the empty cup, and you're pulling, pulling, pulling. And only your own steam.
You will laugh, I will tell you a short story, in one tour. No matter who, very young, and I am madly in love with him. He sat all night in the first row, and shabbily dressed, do not sit on the money. And the eyes. He looked at me on the third night that any eyes pop out, or he will jump at stsenu.Govoryu, move, and she still koshus "Well? More sitting." Only it is necessary to understand, this was not an ordinary man's in love, eating opinion. He was almost a boy. It was a drinker look. He looked like a spellbound. Similarly, I am his every word like a thread as a thread, as the rope drew. This feeling should be aware of a mermaid. And yet violinists rather bows and rivers, and fire. That's, that's me jump in the fire. I just do not know how to finish playing. I have all the time there was a feeling that it, in the eyes ostuplyus. And when I'm with him behind the scenes, behind the scenes, unhappy, kissed, I know that this is a terrible banality, I did not have any feelings. Except one. "Saved". It lasted terribly short, telling us it was not about chem.Vnachale I said all talked and talked, and then stopped, because it is impossible to, in response to my words only the eyes, kissing.
And now I lie in the morning, before the morning. More sleep, do not sleep. And all the while realizing that a repeat. Lips, words. Listen, and you know what it was? "More like it. More little, a moment like". Only you do not think I have it, sleep, I asked. We lived in different places and at all ... I asked the air. Maybe God asked. More little pull. He stretched. He could not, I could. And I never learned. And strict father, a general in Moscow who does not know that I play. I like to have a girlfriend, and then suddenly go after ..
And I never forget, this is not lied. Because love is love, and justice is justice. It's not my fault that I do not prefer. This is not a fault, but the misfortune. Not his fault, but my trouble. Anyway, that break service and get angry, do not iron. | |
