Quand le front de l’enfant, plein de rouges tourmentes,
Implore l’essaim blanc des rêves indistincts,
Il vient près de son lit deux grandes sœurs charmantes
Avec de frêles doigts aux ongles argentins.
Elles assoient l’enfant devant une croisée
Grande ouverte où l’air bleu baigne un fouillis de fleurs,
Et dans ses lourds cheveux où tombe la rosée
Promènent leurs doigts fins, terribles et charmeurs.
Il écoute chanter leurs haleines craintives
Qui fleurent de longs miels végétaux et rosés,
Et qu’interrompt parfois un sifflement, salives
Reprises sur la lèvre ou désirs de baisers.
Il entend leurs cils noirs battant sous les silences
Parfumés ; et leurs doigts électriques et doux
Font crépiter parmi ses grises indolences
Sous leurs ongles royaux la mort des petits poux.
Voilà que monte en lui le vin de la Paresse,
Soupir d’harmonica qui pourrait délirer ;
L’enfant se sent, selon la lenteur des caresses,
Sourdre et mourir sans cesse un désir de pleurer.
Перевод В. Брюсова:
Дитя, когда ты полн мучений бледно-красных,
И вкруг витает рой бесформенных теней,
К тебе склоняется чета сестер прекрасных,
И руки тянутся с мерцанием ногтей.
Они ведут тебя к окну, где голубые
Теченья воздуха купают купы роз,
И пальцы тонкие, прелестные и злые,
Скользят с неспешностью в кудрях твоих волос.
Ты слышишь, как поет их робкое дыханье,
Лаская запахом и меда и весны:
В него врывается порою свист: желанье
Лобзаний или звук проглоченной слюны?
Ты слышишь, как стучат их черные ресницы,
Благоуханные; по звуку узнаешь,
Когда в неясной мгле всей этой небылицы
Под ногтем царственным вдруг громко хрустнет вошь.
И вот встает в тебе вино беспечной лени,
Как стон гармоники; тебе легко дремать
Под лаской двух сестер; а в сердце, в быстрой смене,
То гаснет, то горит желание рыдать.
Когда передняя часть ребенка, полный красных мучений,
Умоляет белый рой нечеткими мечты,
Он приходит на его кровати две большие очаровательные сестры
С хрупкими пальцами аргентинских гвоздями.
Они сидят ребенка в крест
Широкие открытые, где синий воздух омывает клубок цветов,
И в его тяжелых волос, где капли росы
Выгуливают тонкие пальцы, ужасно и очаровательным.
Он слушает, чтобы петь их дыхание страшно
Это чувствуют себя длинные растения и розы мед,
Qu'interrompt, а иногда и свистеть, слюна
Инверсия губы или желания поцелуи.
Он слышит их темные ресницы бьется в тишине
ароматные; и их электрические и нежные пальцы
Потрескивания среди его серой лени
Под их королевским гвоздями смерти маленького вшей.
Вот поднимается в него вино лени,
Гармоника вздыхать, что может быть в бреду;
Ребенок чувствует, в медленных ласк,
Ну и умирают постоянно желание плакать.
Перевод В. Брюсова:
Дитя, когда ты полн мучений бледно-красных,
И вкруг витает рой бесформенных теней,
К тебе склоняется чета сестер прекрасных,
И руки тянутся с мерцанием ногтей.
Они ведут тебя к окну, где голубые
Теченья воздуха купают купы роз,
И пальцы тонкие, прелестные и злые,
Скользят с неспешностью в кудрях твоих волос.
Ты слышишь, как поет их робкое дыханье,
Лаская запахом и меда и весны:
В него врывается порою свист: желанье
Лобзаний или звук проглоченной слюны?
Ты слышишь, как стучат их черные ресницы,
Благоуханные; по звуку узнаешь,
Когда в неясной мгле всей этой небылицы
Под ногтем царственным вдруг громко хрустнет вошь.
И вот встает в тебе вино беспечной лени,
Как стон гармоники; тебе легко дремать
Под лаской двух сестер; а в сердце, в быстрой смене,
То гаснет, то горит желание рыдать. | |
