Гори, звезда моя, не падай.
Роняй холодные лучи.
Ведь за кладбищенской оградой
Живое сердце не стучит.
Ты светишь августом и рожью
И наполняешь тишь полей
Такой рыдалистою дрожью
Неотлетевших журавлей.
И, голову вздымая выше,
Не то за рощей - за холмом
Я снова чью-то песню слышу
Про отчий край и отчий дом.
И золотеющая осень,
В березах убавляя сок,
За всех, кого любил и бросил,
Листвою плачет на песок.
Я знаю, знаю. Скоро, скоро
Ни по моей, ни чьей вине
Под низким траурным забором
Лежать придется так же мне.
Погаснет ласковое пламя,
И сердце превратится в прах.
Друзья поставят серый камень
С веселой надписью в стихах.
Но, погребальной грусти внемля,
Я для себя сложил бы так:
Любил он родину и землю,
Как любит пьяница кабак.
Gori, my star, do not fall.
Drop the cold rays.
After all, for the cemetery fence
The living heart is not pounding.
You shine August and rye
And fills the silence of the fields
Such rydalistoyu tremor
Neotletevshih cranes.
And, throwing up his head above
Not for the grove - over the hill
I once again someone can hear a song
About paternal edge and paternal house.
And zoloteyuschaya autumn,
In subtracting birch juice,
For all those who loved and cast,
Foliage crying on the sand.
I know, I know. Soon soon
Neither my nor blame
Under the low fence mourning
Lying just have me.
Gentle flame goes out,
And my heart will turn to dust.
Friends put the gray stone
With cheerful inscription in verse.
But funeral sadness heeding,
I for myself would have been as follows:
He loved his homeland and the earth,
Like a drunk loves tavern.
